Часть 3.
В конце 1955 г. Начальником училища вместо генерала Шиошвили был назначен гвардии генерал-майор Бондаренко.
Если Шиошвили был красавцем высокого роста с густой волнистой шевелюрой абсолютно седых волос, то Бондаренко нам «не показался».
Ниже среднего роста, с чисто крестьянской внешностью, маленькими глазками из-под низких бровей, носом «бульбочкой», он окончательно пал в наших глазах, когда, подавая команду училищу и пустил «петуха» сорванным голосом. Что мы, сопляки, понимали в людях тогда, и сейчас стыдно за те мысли, но что было, то было.
Прослужив 30 лет я, повидав и жизнь, и службу и уйму армейских начальников, могу сказать, что рядом с ним в один ряд можно поставить немного достойных людей, да и то, пожалуй, в шеренге, после него.
На следующий день нас всех собрали в клубе, где новый начальник училища изложил своё видение учебного процесса, внутреннего порядка. В заключение генерал сказал буквально следующее:
-«Я патриот десантных войск и вас всех сделаю десантниками!».
Это не вызвало у нас никакого воодушевления, в то время десантные войска не только не были элитой вооруженных сил, но и вообще котировались невысоко, где-то чуть выше стройбатов.
Но новый начальник училища слов на ветер не бросал, буквально на следующий день утром появился на физзарядке. Не вмешивался, не делал замечаний, только помечал в блокноте. Мы удивились, командира роты, майора, видели только раз в день утром на разводе и всё, а тут сам генерал с утра.
С этого дня все переменилось, начался новый этап жизни училища в целом и нас курсантов в частности. На физическую подготовку стали обращать особое внимание, в каждой казарме оборудовали спортзал-перекладина, брусья, конь, штанга и гири. Кроссы на 3 км стали проводить через день, штурмовая полоса-через день, перед обедом-прыжок через коня, на утренней физзарядке стало обязательным присутствие офицерского состава подразделений.
В летних лагерях был построен десантный городок. На высоте 6-8 метров надо было пройти по бревну, с непривычки было страшно, хотя параллельно бревну был натянут трос, но все равно-бревно то круглое, да и вниз смотреть страшно. А внизу стоит генерал под бревном и говорит:
- «Не бойся, я тебя поймаю!»
И страх проходил, потом, привыкнув, пробегали по бревну нормально.
Приказом по училищу все курсанты должны были проходить стажировку в ВДВ, после второго курса командирами отделений, на третьем командирами взводы. Первые же курсанты, побывавшие на стажировке в дивизии ВДВ, привезли такой рассказ о нашем начальнике училища. Не берусь утверждать, что все было точно до деталей, но расскажу, как слышал.
Наш генерал и там был такой же дотошный, все смотрел и проверял лично сам, в том числе и прыжки с самолета. Дело было зимой, снегу было как всегда в Амурской области много. Обычно плановые прыжки стараются проводить утром, когда ветра нет, в самолет садились еще темно было, генерал сел вместе со всеми. Надо сказать, что в то время десантники на куртках погон не носили, поэтому разобрать из незнакомых кто есть, кто трудно. Генерал скромно сидел в уголке, смотрел и слушал. Все шло как обычно, в районе высадки все попрыгали и последним прыгнул генерал. Уже рассвело и поднялся ветер, и у солдата, который прыгнул предпоследним оторвался чехол и у генерала тоже. Один чехол унесло ветром далеко в кусты, а другой упал между солдатом и генералом, и к нему, погасив после приземления купола парашютов, они подбежали с двух сторон. Стали спорить чей чехол. Генерал говорит - ты то по моложе, сходи за тем чехлом, а солдат ему в ответ -тебе делать нечего, вот и сходи. Солдат был уверен, что разговаривает с сверхсрочником, каким-нибудь завскладом, который решил немного заработать, за каждый прыжок ведь деньги платили.
Наконец генерал не выдержал:
- «Я тебе приказываю!»
Солдат: «Кто ты такой чтобы мне приказывать?»
- «Я генерал»
Солдат: «Ты - генерал?! Таких генералов до …»
Вырвал из рук чехол и был таков. Пришлось генералу по грудь в снегу лезть за чехлом в кусты, затем собирать парашют и идти к месту сбора. А там в кругу сослуживцев солдат показывает на генерала и говорит:
- «Вот этот сверхсрочник орал что он генерал!»
Офицеры, увидев генерала, обомлели, а он бросил парашют и чехол, и ушел. Ну, солдату пообещали и гауптвахту, и штрафбат, и все остальное. На другой день был приказ по дивизии - нашить погоны на куртки.
Месяца через два этот солдат был посыльным в штабе и в коридоре встретился с генералом, вытянулся, выполнил воинское приветствие.
Генерал прошел, потом остановился и сказал:
- «А старших все-таки надо уважать.»
И ВСЕ!!
Что в этой истории правда, что домысел не берусь утверждать, но что генерал не стал искать этого солдата и наказывать это верно на 100 %, такой он был человек.
С приходом генерала Бондаренко были установлены новые правила увольнения в город в зависимости от показателей в учёбе (отличники могли увольняться в субботу и воскресенье). Срочно стали благоустраиваться казармы, и мы наконец-то перестали мерзнуть, хотя печное отопление еще оставалось, и мы сами были истопниками, таская на второй этаж тяжелые носилки с углём. Cтали проводиться учения в составе училища.
Запомнилось первое учение зимой. Передвигались мы на лыжах, ночевали в обычных палатках, грелись у костров. Как-то к костру подсел наш генерал и рассказал, как принимал участие в знаменитом штурме Волочаевcкой сопки под Хабаровском и как тогда было еще холоднее чем сейчас. Большинство курсантов были родом из Забайкалья и Дальнего Востока и потому отлично знали про штурм Волочаевcкой сопки, который и определил окончательный разгром белогвардейской армии. Мы совсем по-другому стали воспринимать начальника училища, ведь рядом с нами сидел человек из далекого героического прошлого и это было похоже на чудо, далекое стало близким, его можно рассмотреть и спросить, что и произошло, естественно вопросы посыпались один за другим. На все вопросы генерал ответил обстоятельно, но сразу сказал, что ничего героического он тогда не совершил, был рядовым шестнадцатилетним партизаном. После его рассказа мороз нам уже показался не таким сильным, зато генерал вырос в наших глазах.
Генерал Бондаренко обладал даром располагать к себе и быстро завоевывать доверие всех слушателей. На том учении мы прошли на лыжах около100 км, штурмуя по пути сопки и в конце учения на полигоне провели боевые стрельбы в составе подразделений.
После этого учения у нас появилась уверенность, что мы можем выполнить задачи и посложнее. Летом мы уже проводили совместное учение с курсантами Хабаровского артиллерийского училища, летний лагерь которого был рядом с нашим. Мы проводили постоянно соревнования между училищами по всем видам спорта и даже по стрельбе из противотанковых орудий на прямой наводке, где показали лучшие результаты чем артиллеристы. Отношения у нас были самые дружеские, в выходные ходили в гости друг к другу. У меня в этом училище был мой земляк, Гена Подшивалов, с которым я учился в одном классе школы и знал его с детства, поэтому я бывал там и в будни.
Когда мы приехали весной в лагеря, столкнулись с настоящими кровопийцами-комарами. Первая ночь была просто кошмаром, комары нас съедали живьем. В общем мы не сомкнули глаз всю ночь. Что только мы не делали и укрывались с головой одеялами, и прятали голову под подушки, даже одевали противогазы, ничего не помогало, а старшекурсники как ни в чем ни бывало сладко спали в таких же палатках как у нас, и их комары не трогали. Когда мы присмотрелись увидели, что и снаружи на их палатках комаров тоже тучи, как и на наших, но внутрь они почему-то не лезли к ним. Наутро старшекурсники раскрыли секрет защиты от комаров, на лопату в палатке клали смятую газету, а сверху-свежей травы и поджигали. После этого закрывали палатку и шли на вечернюю проверку. К отбою в палатке не было ни одного комара, зато снаружи на палатке сидели и недовольно гудели тысячи голодных кровососов. Век живи - век учись.
Поначалу в лагерях не давали уснуть ночные стрельбы, автоматы и пулеметы заливались на нашем стрельбище, а на полигоне рядом ухали артиллерийские залпы хабаровчан. Потом привыкли настолько, что тишина была уже непривычной.
Досаждала уборка территории, только подметем прошлогоднюю листву, как все дорожки снова усыпаны. Дело в том, что в Амурской области растет в основном дубняк, который сбрасывает листву весной, а не осенью, как все деревья. Очень непривычно было слышать зимой шум листвы при ветре.
В лагерях основной упор был на огневую подготовку, стреляли много не только днем и из разного оружия, но и ночью с прицелами ночного видения и без. Если с прицелом ночного видения все было ясно и стрельба не представляла трудностей, то стрельба из автомата или карабина ночью была намного сложнее и не всем сразу давалась. Предложения и попытки нами как-то подсветить мушку и прицельную планку, офицерами-фронтовиками сразу были отвергнуты по двум веским причинам, во-первых, все подсветки с помощью лампочек от фонариков демаскировали стрелка так, что его обнаруживали еще до открытия огня, во-вторых, в боевых условиях некогда заниматься поиском батареек и лампочек, их оборудованием, бой скоротечен и день быстро переходит в ночь. Вот здесь показал класс подполковник Климок, мастер спорта по стрельбе. Он научил нас методу стрельбы ночью. Вначале определяешь место цели по стволу сбоку и затем уточняешь через прицел. После постоянных и длительных тренировок начинаешь нормально видеть прицел и поражать цели ночью уверенно. Этот способ здорово помог мне в полку, когда уже я сам учил солдат стрельбе ночью.
В училище всё учили делать как на войне, без скидок на мирное время.
Самым долгожданным событием на первом курсе был конечно же отпуск.
Как нам не терпелось попасть домой, нельзя выразить словами. Большинство из нас не отрывались на долго из отчего дома, а тут больше года не видеть родные места и самых близких! Готовы были ради короткого свидания с малой Родиной своротить горы, пожертвовать многим. Курсанты, родители которых жили в европейской части страны, ехали (как мой друг по училищу Коля Заборин) по 12 суток в один конец в общем вагоне пассажирского поезда, а пробыв дома меньше недели, ехали обратно.
Но было еще одно препятствие на пути в отпуск: сдача всех зачетов и особенно по физической подготовке. Чаще всего буквальным препятствием становился спортивный снаряд «конь». Все знают, что, если в начале освоения этого своенравного «животного» кого-то постигнет неудачное приземление «пятой» точкой на самый конец снаряда, появляется стойкий инстинкт не преодоления. Вот такое случилось со мной, что только не делал, ничего не получалось. Кросс бегал в числе первых, на других снарядах работал нормально, а тут такая незадача. Командир взвода поступил кардинально - положил на дальний конец «коня» лист бумаги и сказал, что это отпускной билет, прыгнешь, твой, не сможешь будешь прыгать в училище, пока не научишься. Не знаю, как я перелетел этого «коня», но тут же уже спокойно снова сделал это и все больше проблем с «конем» не было, хотя при сдаче выпускного экзамена я перестарался и пролетел над конем так высоко, что не достал его руками. Правда, комиссия поставила мне «5».
В училище мы пристрастились к театру, тем более что до этого у почти всех курсантов не было возможности посещать его. Билеты стоили недорого, театр был недалеко от училища и большинство курсантов в увольнение шли в театр. Было правда одно «но», спектакль вечером заканчивался в 23 часа и в это же время заканчивались наши увольнительные, поэтому в 22.45 все курсанты в зале вдруг вставали и пробирались к выходу. Естественно, зрители были недовольны нашей невоспитанностью, я уж молчу о тех девушках, которые пришли в театр с курсантами. А вся толпа курсантов, на ходу одевая шинели, мчалась по переулкам в училище, больше напоминая своим топотом конную армию, чтобы не позже 23-х предстать перед дежурным по училищу. Правда, генерал Бондаренко изменил потом порядок увольнения и в субботу увольнение было до 01ч., а в воскресенье до 24-х., поэтому курсанты могли не только досмотреть спектакль, но и проводить подруг домой.
Продолжение следует...
